Сходили с Маринкой в театр. Обычно мы проводим культурный досуг у Вики — любуемся амадинами и считаем яйца, которые они откладывают с какой-то космической скоростью — не успел извлечь из гнезда одно, а там уже новое. Яйца оставлять чревато, потому что амадины тут же норовят высидеть птенцов. Вика лишь на четвёртом птенце догадалась убирать яйца, и таким нехитрым способом отвоевала себе небольшое жизненное пространство у красок, холстов, книг, рыбок, котов и яйценосных амадинов.
Вот в это крохотное пространство мы с Маринкой и ходим. За культурным досугом и общением с прекрасным.
Но Вика уехала в другой город, нам с Маринкой некому стало считать яйца, и мы решили скрасить одиночество походом в театр. Не спрашивайте, на каком спектакле были, всё равно мы его не видели. Потому что за минуту до третьего звонка, шурша перьями, кожей, пирсингом, перстнями и цепями, перед нами расселась пара. Эльфийка и Маэрилин Мэнсон. Мэнсон был мрачен, смугл, но ослепительно белолиц и умеренно губаст. Эльфийка была с рожками, переделанными ушками, пирсингом, татуажем на всю грудь и длинными хищными когтями.
И вот на эту пару мы с Маринкой, как две заправские деревенщины, весь спектакль и пялились.
Маринка, а представь, если у тебя такая невестка, — шептала я.
А представь, если у тебя, — пугалась Маринка.
Сидели, ненавидели невесток.
А прикинь сколько такая пластическая операция стоит, — показывала я глазами на рожки.
Так это не накладные??? — делала лицом Маринка.
А ты думала!
Страдали калькуляцией.
Рядом с парой сидела женщина, которую эльфийка с претензией называла мамой. Видно, она её, банальную земную женщину, стеснялась.
Мама клевала носом, потом уснула.
Мэнсон глядел на неё с пренебрежением, эльфийка фыркала.
Жалели маму.
Решили наябедничать Вике, отправили ей сообщение. Мол так и так, уехала, лишила нас амадинов. А тут эльфийка. С рожками. И бледнолицый Мэнсон.
Ответ был молниеносен и краток.
Так вам и надо, — написала добрая Вика.
Ишь, — сказала одобрительно Маринка.
Я благоговейно смолчала.
Тут на сцене кого-то уронили, и мы вспомнили, зачем пришли в театр.
Но эльфийке стало жарко, и она сняла балахон. Спина у неё была цыплячья, на позвоночнике переливался электрик-всполохами дракон.
А на лопатках обнаружился пирсинг: крючочки и закорючки.
Так, — многозначительно произнесла Маринка. И надолго замолчала.
Ну? — не вытерпела я.
Может она за эти крючочки крылья цепляет? — осторожно предположила она.
Представили. Страдали мурашками.
От мурашек у Маринки пересохло в горле, и она решила шёпотом открыть бутылку кока-колы.
В общем, если на театральных кассах увидите фотороботы с подписью "Их разыскивает театральная общественность", можете смело сдавать наши координаты. Спектакль, слава богу, не сорвали, но шухеру бутылкой кока-колы навели.
Запись посвящается Виктории Эрнестовне Кирдий, у которой сегодня день рождения.
Вика, мы тебя очень любим.
Не уезжай больше от нас никогда, иначе мы за себя не отвечаем.
Твои М. и Н.
