Category: косметика

Category was added automatically. Read all entries about "косметика".

(no subject)

Одна народная артистка научила Марину премудростям отдыха в самолёте.
— Вы не контролируете своё лицо, когда спите сидя. Челюсть отвисает, тушь размазывается. И люди вынуждены наблюдать вместо цветущего сада жалкие развалины. Засим, милочка, обязательно прикрывайтесь платком, когда спите. В конце концов, вы ведь женщина!

Марина безусловная женщина. Из тех, кого даже среди ночи не застанешь врасплох. Я никогда не видела её без помады. Потому что Марина считает, что помада, а тем более педикюр — визитная карточка любой уважающей себя женщины. Она даже в аэропорт без педикюра ни разу не выезжала. Без паспорта выезжала, на рейс опаздывала, но педикюр при этом у неё был идеальный!

Хорошо, что у нас разные мании. Иначе мы бы просто разорились. А так всё гармонично: Марина сумочный маньяк, я — сырный. Одна колобродит, другая бдит. В магазине сумочек моя подруга превращается в гипножабу. В состоянии аффекта её даже выстрелом не остановить.
— Марина, — взываю к её совести я, с боем отбирая очередной клатч, — у тебя ровно такой же, только без кармашка! Зачем тебе новый?
— Сама и ответила зачем! Хочу с кармашком!
Collapse )

(no subject)

Я боюсь даже представить, как ты живёшь без города своего детства, мама. Каково это — навсегда остаться без дома, где ты родилась и выросла, где всё, буквально всё помнит тебя маленькую, в платьице, перекроенном из бабулиного чесучового весеннего пальто, смешную и остроскулую, с тонкими косичками, с испачканными чернилами пальцами, которыми ты осторожно, не дыша, приоткрываешь треугольную коробочку пудры "Лебяжий пух". Я хожу по Еревану, любуюсь тем малым, что ещё оставили нам, помнящим родства, на Мамиконянца стоят платаны ростом с небо, облетают шершавой корой, ступаешь по ней, как по осенней листвяной шелухе, стволы деревьев нежно-молочные, ранимые, проходя мимо, я прикасаюсь к ним ладонью, я хожу, словно фигура по шахматной доске, которой можно ступать так, и нельзя — так, я сворачиваю за углы и заглядываю во дворы, ловя блики закатного солнца в деревянных оконных рамах, я ищу тот Кировабад, которого мы с тобой уже никогда не увидим, мама, но если идти вниз по Мамиконянца, ты узнаешь его, город своего детства, он отражается в окнах закатным небом, он дышит в лицо жарким и сухим, нехотя остывающим к вечеру ветром, на перекрёстках, где стоят павильончики с фруктами, он пахнет медовыми персиками, помнишь, мама, как пахли персики на кировабадском рынке, амброзией и нектаром, ай хала, звала круглолицая торговка, ай гёзал эрмени, гял бура! И церковь Мец Жам, мама, и белые кресты на армянском кладбище, разрушенном до основания, стёртом с лица земли так, словно никогда там никого из наших и не было, но мы никого там и не оставили, мама, всех наших мы забрали с собой, и твой Кировабад, мама, он ведь тоже с нами, он выбегает из застланного чинарной скорлупой ереванского дворика рыжим бездомным котом и радуется тому, что я его наконец нашла. Помню, да, мама. Помню город твоего детства, помню — и люблю.

6 7
Collapse )

(no subject)

Недавно подружилась с чудесной девочкой Дадушей. Я, конечно, знала, что девочки — это параллельная вселенная. Но чтобы до такой степени! Взять хотя бы сообщения. «Мам если не привизёш мне марожни, я умру», — отправлял мне смску семилетний сын. И буквально следом телефон тренькал категоричным «умыр». Всё, конец. Был человек — и нет его. Не привезли вовремя марожни, получите суровый и безапелляционный «умыр».

От Дадуши приходят смски, обильно инкрустированные цветочками, сердечками, воздушными шариками, дельфинами, лошадками, звёздочками, цыплятами и прочими медвежатами. Вытяжку на моей кухне теперь украшают открытки с трогательной клинописью. «Вы лутший мой песатель», — выводит печатными буквами Дадуша, подписывается пронзённым стрелой сердцем, и смотрит круглыми васильковыми глазами.

Мы, закалённые суровыми мальчиковыми буднями мамы, запросто отличающие носителя золотой брони Таху от Копаки-объединителя льда, к такому испытанию нежностью не готовы. Разбуди нас среди ночи, и мы без труда назовём все альтернативные версии Человека-паука, расскажем, кем Алая Ведьма приходится Ртути, и чем отличается инерционный самокат от спортивного. Что мы знаем о сыновней любви? Она прямолинейна, безыскусна и опасна для жизни. Восьмого марта нас балуют чаем из кудрявой петрушки (заварили первое, что попалось под руку), с намерением развлечь вывозят на рыбалку, откуда мы возвращаемся изрешечённые комарами-мутантами, а в день рождения подают вусмерть подгоревшую утку.

«Дарагая мама, ты мне напаминаешь хомосапиенса на коком-то итапе розвития», — нацарапал мне галантно сын-первоклассник. Теперь ему двадцать, и сообщения, которые от него приходят, смахивают на шифровку, где каждый лишний знак — подсказка врагу: «Сынок, купи, пожалуйста, хлеба» — «Хор». «Эмиль, представляешь, нашла ключи. Перерыла всю квартиру, а они, оказывается, лежали в сумке, куда я раз двадцать заглядывала» — «Жиз, бро». Самый многословный ответ пришёл на рассерженное сообщение о балбесе-соседе, который в шесть утра уронил шкаф — решил в прыжке забрать с верхней полки свитер. Ходил потом нарядный, в гипсе. Об этом я и написала отдыхавшему в Калининграде сыну. «Я же говорил, что наш сосед — гуманоид», — ответил он. Я аж прослезилась. В сравнении с его скудословием это практически четыре тома «Войны и мира». Храню как зеницу ока, иногда с умилением перечитываю.

Так вот, о девочках. Прошлым летом тринадцатилетняя племянница Ева вручила мне вышитый платок. Большая уже девочка, практически барышня. Очень красивая. Ростом почти с меня. Украдкой вышивала на платочке мои инициалы, чтоб подарить перед отъездом. Наверное, я была такой же. Сейчас, увы, не вспомню. Мамы мальчиков со временем начинают мыслить мальчиковыми категориями. Потому как унитаз взорвала, помню. А чтобы платочки вышивала — хоть убей не помню. Было или не было? Надо у родителей спросить.

— Представляешь, — частит в трубку Дадуша, — у меня фотосессия. А я себе такой ужасный макияж нарисовала!
— Не сомневаюсь, получатся прекрасные снимки, — отвечаю я.
— Ды?
— Ды.
— Тогда ладно, — легко соглашается Дадуша.

Она присылает мне трогательные смски. Новость о проколотых ушах сопровождается десятком смайликов, гусеницей, вылупившимся цыплёнком, кошечкой и новогодней ёлкой. Видно, чтоб я не подумала, что ей было больно. Мне сразу становится душно и стыдно. Когда мне, шестнадцатилетней, прокололи уши, я лежала лицом в подушку и ненавидела весь мир. Страшно подумать, чего бы я понаписала родным и друзьям, будь у меня мобильный телефон. А Дадуша шлёт мне охапки улыбок.
— Ты сильнее меня, — признаюсь я ей.
Она недоверчиво смеётся. Она ещё не знает, что дети превосходят взрослых во всех качествах, и в первую очередь — в благородстве.

Заказала сыну внучку. Ты как хочешь, говорю, а первой должна быть девочка. Я подстроюсь, выдюжу, смогу. Закачаю в телефон сердечки и цыплят. Буду покупать воздушные платьица. Плести фигурные косички. Исправлять коряво нанесённый макияж. Научу тому, чему тебя не смогла. Полюблю её так, как себя — ребёнком. Ты ведь знаешь, да? Я разучилась отождествлять себя с той девочкой на фотографиях, которую зовут, как меня. Я отдельно, она отдельно. Подари мне внучку, чтобы она вернула мне — себя.

Каринкины таланты

У нашей Каринки много талантов. Ну вы об этом знаете. Она даже с водителями маршруток умеет поговорить так, что те потом навсегда запоминают номера её машины. И почтительно пропускают. Во избежание повторных разговоров.
В ряду её бесчисленных талантов есть один абсолютно бесспорный – сестра мастер накрасить человека так, что родная мать его не узнает. Сама из себя, что примечательно, куколку сделает. Глазки, щёчки, губки. А с тобой такое сотворит, что хоть стой хоть падай.

До поры до времени, пока она училась в школе, этот талант в ней дремал. Но потом сестра поступила в институт и переехала в Ереван. И талант забил ключом.
Жили мы в общежитии. В комнате номер 307. Три диванчика, стол, три полки, старый холодильник, телевизор "Горизонт" с дурацкой антенной-коробочкой, из которой выдвигались две мягкометаллические эллипсоиды. Со временем эллипсоиды сникли и повисли на телевизоре смешными заячьими ушами.

У нас были три замечательные подруги – Арминэ, Осанна и Света. Я вам потом много чего смешного про наши студенческие подвиги расскажу.
Сегодня будет история о том, как наша Каринка порушила личную жизнь Осанны.
Осанна была вся из себя правильная, комсомольская девочка. Очень красивая – оливково-смуглая, зеленоглазая, русоволосая. Училась в университете на геолога. Желающих ухаживать за ней было много, но она отказывала всем – ждала своего единственного. И дождалась. Влюбилась на третьем курсе в приличного молодого человека, студента мехмата. И сразу пригласила его в гости – знакомить с нами.
Collapse )