Манюня ест курицу, или как можно заставить чертыхаться бога

Посмотрите, что у меня есть!
Замечательная Лиля ejevichkina создала образы Манюни и Наринэ. Девочки в ТЕХ самых панамах, стоят на руинах своих немилосердно остриженных «вошковитых» волос. Манюнечка в красном сарафанчике, Наринэ – в голубом. Лиля решила, что лучше мне быть брюнеткой, чем блондинкой. Попытка поменять тёмный цвет волос на светлый оказалась провальной, вот вам два варианта картинок. С тёмными волосами, нам показалось, Наринэ будет выглядеть лучше.
«Брюнеткой так брюнеткой, да ради такой красоты перекрашивайте меня в любой цвет»,- решила я.
Лилечка спасибо тебе большое, я тебя очень люблю :о)








Картинку потом уберу в «Манюня или всё хорошо, прекрасная маркиза».
А пока, впечатлённая замечательным рисунком, отложила в сторону рассказ о Манюне и французском репатрианте, и решила написать простенькую историю. Может, у меня в кои веки получится настоящий детский рассказ? О том, как однажды Маня ночевала у нас дома.



МАНЮНЯ ЕСТ КУРИЦУ, ИЛИ КАК МОЖНО ЗАСТАВИТЬ ЧЕРТЫХАТЬСЯ БОГА



Было темно и очень холодно. Кругом стоял высокий, непролазный лес. Я шла по узкой тропиночке, леденящий страх проникал в душу и сковывал движения, в спину завывал колючий ветер – у-у-у, у-у-у!!!
-Наринээээ,- кто-то звал меня вдалеке, захлёбываясь криком,- Наринээээ!!!!
И я шла на этот голос, спотыкаясь о каждую кочку, отшатывалась от голых веток, норовящих зацепить меня за плечо, и шептала – только не оборачивайся, только не оборачивайся!

-НАРИНЭ!- крик раздался где-то совсем близко. Я подняла глаза и отпрянула от ужаса - прямо надо мной развевался большой кочан капусты с торчащей кривой кочерыжкой.
Мне стало плохо. «Вот как выглядит леший»,- моментально догадалась я.
-Только не ешьте меня,- промямлила еле слышно из последних сил.
-Нарка, ты совсем с ума сошла?- Манькиным голосом рассердился леший,- мало того, что постоянно стонешь и пинаешься, так ещё просишь, чтобы я тебя не ела?

Я моментально проснулась и села в постели. Кочан капусты оказался Манькиной головой, а кочерыжка – боевым чубчиком. Меня охватило чувство безграничного счастья – это был всего-навсего кошмарный сон!

-Манька, это ты,- с облегчением зашептала я,- ты не представляешь, какой мне приснился ужас!
-Представляю,- проворчала Манька,- ты пиналась как ненормальная. А главное – стонешь и приговариваешь загробным голосом – только не оборачивайся, только не оборачивайся! Напугала меня до смерти!

-Хи-хи-хи,- тоненько засмеялась я,- а я главное иду по лесу…

-Вы заткнётесь или как?- раздался грозный окрик моей сестры Каринки.- Совсем с катушек съехали, на дворе ночь, а они тут разговоры затеяли!
Мы притихли. Сестра заворочалась в постели, посмотрела на часы:
-Три часа ночи!- прошипела она,- если ещё хоть раз пикнете, то потом сильно пожалеете, понятно?
-Ты сама храпишь как наш Вася, когда взбирается на подъём,- пошла в бой Манька.
-Я тебя предупредила, и ты меня услышала!- отрезала Каринка и повернулась на другой бок.
В детской воцарилась тишина. Только слышно было, как тикают часы.

Моя семья жила в большой четырёхкомнатной кооперативной квартире. Кроме гостиной и кухни, в квартире имелись две спальни – родительская и детская. Самую маленькую пятнадцатиметровую комнату моя сметливая мама превратила в кабинет, где располагалась наша домашняя библиотека. Там вдоль стен стояли стеллажи с книгами, под торшером с пузатеньким бежевым абажуром вальяжно раскинулось мамино любимое широкое кресло с клетчатым пледом на подлокотнике, а напротив немым укором моей совести возвышалось горячо ненавистное пианино Weinbach.

Когда делали ремонт в детской, мама настояла на том, чтобы стены покрасили в нежно-салатовый цвет. «Тогда обстановка будет умиротворяющей»,- сказала она. Не знаю, умиротворяет ли детей нежно-салатовый колер стен, но если учесть, что порой от смертоубийства нас отделял всего один шаг, то даже страшно представить, что мы могли учинить друг с другом, если бы стены покрасили в бордовый, или какой другой возбуждающий центральную нервную систему цвет.

Мы спали на двух кроватях, стоящих впритык друг к другу. Сонечка была ещё очень маленькой, и её кроватка находилась в спальне родителей. А остальные три девочки – я, Каринэ и Гаянэ, ночевали в детской. Мы с Каринкой спали по бокам, «великодушно» уступив шестилетней Гаянэ стык между кроватями.
-Мне тут неудобно,- жаловалась она,- давайте на этом стыке по очереди спать.
-Ты чего?- округляли мы с Каринкой глаза,- а если во сне ты случайно повернёшься и упадёшь с высоты?
Наивная Гаянэ с благодарностью смотрела на нас своими большими золотистыми глазами.
-Надо же,- приговаривала она,- как вы обо мне беспокоитесь!
Мы с Каринкой переглядывались поверх её головы и пожимали плечам – святая простота!

Если Манька оставалась ночевать у нас, то мы ложились валетом – Каринка с Гаянэ на одной кровати, а я с Манькой – на другой.

Здоровый и относительно безопасный сон детей в нашей семье зависел от неукоснительного выполнения одного очень важного условия - нужно было умудриться заснуть до того, как захрапела Каринка. Потому что если сестра завела свою бензопилу, то о сне можно было прямо сразу забыть. Каринка храпела так, что стены ходили ходуном, а напольные массивные часы норовили упасть и разлететься на тысячу осколков. Каринка храпела так, что пограничники с двух сторон армяно-турецкой границы брали друг друга на мушку и стояли так всю ночь в ожидании провокаций с другой стороны. Каринка храпела так, что телескопы обсерваторий планет, вращающихся вокруг ближайшей к нам звезды Проксима Центавра, автоматически поворачивались в сторону Земли, пытаясь вычислить источник такого могучего космического шума.

Но это ещё было не всё. Несмотря на свой чудовищный храп, моя сестра спала невероятно чутким сном, и могла проснуться от малейшего шороха.
Вот представьте себе картину – Каринка спит. То есть, как спит – храпит с закрытыми глазами. От её могучего храпа извергаются вулканы, образуются новые материки, луна, не выдержав такой пытки, собирает свои манатки и уходит за линию горизонта лечить мигрень.
А Каринка храпит и в ус не дует.
И вдруг над Каринкой пролетает малюсенький комарик.
-З-з-з-з-з!- пищит тщедушный комарик, теребя в руках маленький фонарик. Это первый вылет боевого комарика с целью полакомиться человеческой кровью.
Но мечты поруганы, премьерный вылет мигом превращается в прощальный, потому что сестра, прервав свой могучий храп, в гигантском прыжке настигает источник постороннего шума, рвёт его на наночастицы и снова ложится спать.
-Рхррррррррррррррррррр,- как ни в чём не бывало, продолжает она свой храп с прерванного места.

И всё продолжается по накатанной – на островах Океании сворачивается молоко у рожениц, на солнце начинается новая магнитная буря, Бог, заткнув уши комьями, которые он наспех выдрал из проплывающего мимо облака, ворочается в своей божественной постели с бока на бок и ругается на чём свет стоит:
-Чтобы я ещё раз, чёрт меня подери, чтобы я ещё раз решился на эксперимент с такой девочкой!

Поэтому когда сестра шикнула на нас с Манькой, мы тут же замолчали. И честно попытались заснуть до того, как захрапит сестра. Но тщетно. Каринка поворчала ещё чуть и снова принялась выводить рулады. Да с такой силой, что у нас моментально выветрились остатки сна.
Я какое-то время пялилась в потолок, потом мне это надоело, и я решила считать овечек.
-Авось поможет,- шепнула я себе, крепко зажмурила глаза, представила себе стадо овечек и начала считать,- один, два, три…
-Буль-буль-буль,- забулькала Каринка. Овечки мигом разбежались. Я рассердилась и пнула Каринку в бок.
-Мня-мня-хрррррррррр,- отозвалась она.
-Захрмар,- зашипела я,- сто тысяч захрмаров тебе, вот!

Манька заворочалась, повернулась на бок и сунула свою пятку мне под нос. Я подумала и потянула её за большой палец ноги. Она тут же нашла мою ступню и потянула за мой палец.
Контакт был налажен. Мы принялись терзать друг другу пальцы на ногах. Потом Манька тихонечко нырнула под одеяло и вынырнула с моей стороны.
-Я хотела тебя защекотать под ногой, но потому подумала, что ты рассмеёшься, проснётся Каринка и убьёт нас,- зашептала она мне в ухо.
-Убила бы в момент,- шепнула я ей в ответ, и мы тихонечко захихикали.
-Хрррр!- угрожающе возвысила над нами голос Каринка.
Мы снова замолчали.
Манька завозилась, обняла меня и положила голову мне на плечо.
-Давай поиграем в мечту,- предложила она.
-Давай!- согласилась я.

«Поиграть в мечту» было нашей излюбленной забавой. Суть игры заключалась в том, что мы по очереди называли вещи, о которых мечтали, но которые, по разным причинам, были нам недоступны.
Подозреваю, что так развлекались все измученные дефицитом советские дети!
-Жвачка с малиновым вкусом. Розовая. Пачку. Нет, лучше коробку,- шепнула Манька.
-Которая выдувается большим пузырём?- уточнила я.
-Естественно,- обиделась Маня,- выдувается и громко лопается! Теперь ты давай.
-Платье как у Золушки из фильма «Три орешка для Золушки»,- зашептала я.
-С диадемой и туфельками?- уточнила Манька.
-Естественно,- обиделась я,- не в сандалиях же такое платья носить.
-И с красной шапкой с помпоном, которую мне Ба связала,- тихонечко захихикала Маня.
Я прыснула.

-Так, ладно, продолжим. Я хочуууууууу, ммм, цветик-семицветик, вот!- шепнула Манька.
-Тогда сразу проси волшебную палочку,- подняла голову с подушки я,- а то цветик – семицветик - это всего-навсего семь желаний.
-Хрррррррррррррррррррррррр!- заворочалась в постели моя сестра.
Мы замолчали.
-Лааадно, это не считается, давай я лучше другое загадаю,- протянула через минуту Манька,- помнишь, в отделе игрушек мы видели немецкую куклу с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо? Вот такую хочу.
-Которая стоит двадцать пять рублей?- ужаснулась я.
-Да,- вздохнула Манька,-которая стоит двадцать пять рублей и восемьдесят копеек.

Мы пригорюнились. Одно дело мечтать о несбыточных вещах, таких, как коробка жвачки с малиновым вкусом или волшебная палочка, а другое дело – о совершенно реальной немецкой кукле с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо в отделе игрушек. Которую, если не видит продавец, можно взять с полки и даже немного подержать в руках. Можно даже, затаив дыхание, погладить пальчиком шелковистую сеточку на волосах и полюбоваться розовой блестящей пряжкой на сумочке через плечо. Но двадцать пять рублей восемьдесят копеек – это очень большие деньги, и наши родители не могут позволить себе купить такую дорогую игрушку!
-Вот бы мне такую куклу,- пригорюнилась я.
-И мнеееее,- вздохнула Манюня.

Мы притихли. Полежали ещё какое-то время с закрытыми глазами. Сон всё не шёл. Ещё бы – сестра выводила какие-то совершенно новые, изуверские рулады. Казалось, что если она ещё чуть поднажмёт, то наше пятиэтажное здание сложится, как карточный домик.
-Нарка я проголодалась,- шепнула мне на ухо Манька.
-Там в холодильнике жареная курица,- прервала свой храп Каринка.

Была у моей сестры ещё одна особенность, которую никак иначе, как чудом, назвать было нельзя. Если кто-нибудь из нашей семьи не то что говорил, а даже думал о еде, моя сестра тут же оказывалась рядом.
-Пора бы перекусить, да?- спрашивала она опешившего члена семьи, и взяв его за руку, тащила к холодильнику,- пойдём посмотрим, что можно пожевать.

Мы с Манькой подняли головы с подушки и уважительно посмотрели на сестру.
-Ну ты даёшь!- только и смогли, что выговорить.
-Так мы идём есть курицу или как?- села Каринка в кровати.
-Идём, конечно,- заволновались мы.
-Только по кусочку,- грозным шёпотом предупредила Манька,- помните, что тётьнадя сказала?
-Помним-помним, не волнуйся,- зашипели мы ей в ответ.

-Не зря я так долго стояла в очереди,- радовалась вечером мама,- мне достались две венгерские курочки! Это же не наши советские синюшные цыплята. Из этих двух курочек можно много чего приготовить, огого как много! Можно их запечь со сметаной и грибами, можно отварить рис до полуготовности, добавить туда орехи и специи, а потом начинить этой смесью курочку, и…,- мама осеклась, окинула взглядом своих многочисленных дочерей и прибившуюся к их стайке Маньку, посмотрела на мужа, воззрившегося на курочек голодными очами, поймала своё отражение в зеркале, произвела в уме кой-какие нехитрые расчёты и тяжело вздохнула.
-Ладно,- сказала она,- сейчас мы эти курочки пожарим, одну съедим сразу, а из второй я завтра сделаю чахохбили.

-Ура!- дружно закричали мы.
Итого на ужин каждый получил по куску хрустящей жареной курочки с гарниром из воздушного картофельного пюре и дефицитного зелёного горошка. Остатки курицы под вожделенными взглядами плотоядных членов семьи были убраны мамой в холодильник.
-Чтобы и завтра вы могли поесть курочки,- воззвала к нашему гражданскому долгу она.
-Лааадно,- вздохнули мы и встали из-за стола.

И вот теперь эта несчастная жареная курица манила нас, как магнитом. Мы тихонечко поднялись, чтобы не будить мирно посапывающую Гаянэ, нашарили в темноте тапки и вышли из спальни. Впереди гончим псом шла Каринка. Мы с Маней доверчиво следовали за ней - никто не сомневался в способности сестры найти холодильник в тёмной квартире с закрытыми глазами.

-Осторожно, тут дверь,- шикала на нас периодически сестра,- здесь стул, не зацепите, а тут угловой диванчик!
-Свет в кухне включать?- спросила я.
-Включим маленький,- предложила Манька,- а то большой свет разбудит твоих родителей.
Мы вытащили из холодильника сковороду с жареной курицей и поставили её на стол.
-Давайте возьмём по самому маленькому кусочку,- предложила я,- тогда никто не заметит, что мы ели курицу.
-Может крылышки?- предложила сестра.
-Ага, крылышки!- встала руки в боки Манька,- во-первых крылышек два, а нас трое, а во-вторых, где это ты видела курицу без крыльев?
-А может это вообще не курица! Может это утка, а мама этого не заметила?- решила блеснуть интеллектом я.
-А что, утки бывают бескрылыми?- покрутила пальцем у виска сестра,- ты бы лучше молчала, Нарка, тоже мне, ума палата.

Итого мы вытащили из сковороды кусочки куриной грудки и буквально сожрали их, преступно сутулясь и урча от удовольствия.
-Мало,- облизала пальцы Каринка,- может, ещё по кусочку?
-По последнему!- угрожающе выпучилась я.

Мы выудили ещё по кусочку курицы. Манюня закрыла сковороду крышкой и убрала её в холодильник от греха подальше.
-Чтобы не дразнила аппетит,- сказала она и села за стол,- что же мы едим стоя, как лошади в стойле, давайте присядем.
Мы с Каринкой присоединились к ней.
-У,- какая вкуснятина,- урчала Каринка,- всю жизнь бы ела только жареную курицу.
-И жареную картошку,- сказала я.
-Вот, это уже другое дело,- похвалила меня сестра,- чуток поела, и уже мозги стали на место. А то всё курица не утка, курица не утка,- передразнила она меня.

-Сама дура,- огрызнулась беззлобно я.
-От дуры слышу,- захрустела куриной косточкой сестра.
-Шшшш,- тише вы,- встрепенулась Манька, но было уже поздно.
Дверь кухни распахнулась, и на пороге нарисовался сонный папа. Папа выглядел просто бесподобно – волосы были всклокочены, большие семейные трусы нежного василькового колера воинственно топорщились вокруг тощих бёдер, лямка майки съехала с плеча и кокетливо оголила часть волосатой груди. При виде нас он кинул вниз, в область своего многострадального таза, молниеносный взгляд, дабы удостоверился, что семейники на нём сидят как надо, и поправил лямку на плече. Потом открыл дверцу шкафчика с кухонной посудой, спрятался за ней и через минуту вынырнул в мамином фартуке в кокетливый розовый волан по подолу. Мы проследили за всеми его манёврами в гробовой тишине, с курицей в зубах.

-Что вы тут делаете?- папа на всякий случай ещё и втянул живот.
-Ой, дядьюра, у вас такие же семейники, как у моего папы,- умилилась Маня.
-Так мы вместе их и покупали,- ответил отец,- а вот вы что тут делаете?
-Проголодались,- проблеяли мы дружно в ответ,- курицу едим.
-Курицу?- испугался папа,- а что маме завтра скажем?- он прошёл мимо нас, вытащил из холодильника сковороду и поставил на стол.
-Мы по маленькому кусочку взяли!
-По мааааленькомуууу,- протянул папа и достал хлеб из хлебницы,- кто-то будет остатки пюре?
-Будет!- обрадовались мы.

Если бы какой-нибудь отчаянный акробат на ходулях в четыре часа утра прошёл мимо окон нашей квартиры на третьем этаже, то застал бы дивную картину – за большим круглым столом, во главе с мужчиной в васильковых семейных трусах и фартуке в розовый волан, сидела группа преступных девочек девяти тире одиннадцати лет, и трусливо озираясь на кухонную дверь, доедала остатки курицы прямо со сковороды.
-А что мы маме скажем,- периодически взвывал кто-нибудь, вонзая зубы в очередной хрустящий кусок курицы.
-Что-нибудь завтра придумаем,- хором успокаивали остальные.

Мы, конечно же, отложили порцию маме и спящей без задних ног Гаянэ. Сковороду натёрли до блеска кусочками хлеба, кастрюлю с остатками пюре вылизали вдоль и поперёк, и даже чуть-чуть снаружи.
-Шикарный у нас получился поздний ужин,- тихонечко хихикали мы.
-Да уж,- хмыкнул папа,- поздний ужин плавно перетёк в ранний завтрак.

Итого, когда мы ложились в постель, горизонт уже подёрнулся ранним летним рассветом, а в кварталах с частными домами победно перекликались драчливые петухи.
-Пять минут я ещё продержаться смогу,- честно предупредила нас Каринка,- но потом я засну, и тогда уже пеняйте на себя.
-Мы быстренько,- обещали мы с Манькой и закрыли глаза.
В спальне воцарилась тишина.
-Вспомнила, чем отличаются семейники вашего папы от семейников моего,- сквозь сон прошептала Манька.
-Чем?- промычали мы.
-А тем, что у вашего папы трусы в горошек, а у моего – в мелкую звёздочку,- сладко зевнула Манька, уткнулась носом мне в плечо и мирно засопела.
-Зато фартук сидел на папе просто бесподобно,- решила постоять за своего отца я.

-Хррррррррррррррр,- отозвалась Каринка. Но никто уже её не слышал – все благополучно провалились в глубокий сон.