Осень стоит на пороге непрошеным гостем, мнётся, виновато отводит глаза, протягивает горсть этого и того — спелого, ало-сладкого, вязко-терпкого. Полюби, полюби меня! Вот тебе золото сентября, вот тебе безмятежность октября, вот тебе прощальный стрекот цикад, вот росчерк журавлиного клина на облаках... "Эти волосы взял я у ржи, если хочешь на палец вяжи — я нисколько не чувствую боли..."
Но там, за благостной тишиной, за степенно облетающими клёнами, за лужами, отражающими небеса, гонит вперёд себя холодные ветра ноябрь — смурое дитя осени, поскрёбыш и нелюбимец, вестник неминуемых перемен, посланник холодного декабря. Там, за роскошью октября — безмолвные колючие снега.
У времени ход только вперёд, но на самом деле это не так, ход у времени всегда к началу начал, туда, где окуклившись, бытие обращается в небытие, как в той странной игре, где детвора, разбившись на два лагеря, вызывает кого-то, кто должен разбить круг.
— Имя, имя, имя его назовите! — кричат одни.
— Имя ему, имя ему, имя ему Петрос!
И Петрос, тщедушный ушастый мальчик, отделившись от своей стаи, придирчиво разглядывает монолит противника, выискивая слабую брешь, и найдя её, набирает побольше воздуха в лёгкие и срывается в бег. Теперь главное — не стушеваться, не притормозить, а со всей силы, со всего разбега вклиниться в толпу тех, кто норовит тебя остановить. Прорвался, пробежал насквозь, уворачивась от страшных, загребущих рук — вернулся к своим. Нет — остался с теми, кого не смог победить.
— Անունը, անունը, անունն ասեցեք!
— Անունը, անունը, անունը Պետրոս!
Осень похожа на прочитанную, но успевшую позабыться книгу — каждая страница о том, что знаешь и о чём смутно помнишь, каждая страница — возвращение туда, где уже побывал. Маленьким мальчиком Петросом, маленькой девочкой Оксаной, маленьким мальчиком Денисом, маленькой девочкой Татьяной. Осень — время тех, кто сдался. Кто трижды отрёкся до крика петуха. Кто не поверил, стушевался, притормозил. Осень — время тех, кто не победил.
