Но дом принадлежит дяде Жоре.
Дядя Жора приходится нам двоюродным дедушкой. Но мы его называем дядей, потому что нашему папе он практически ровесник.
На дядю Жору обижаться не имеет смысла – он живёт в неведомом нам измерении. Он у нас математический гений. Который не справился со своим даром и поэтому немножко сошёл с ума. Вообще, в нашем роду таких математических гениев пруд пруди, поэтому когда у кого-то рождается ребёнок, все говорят – лишь бы нормальный, без цифровых завихрений.
Дяде Жоре с завихрениями крепко повезло. К 30 годам, защитив все возможные учёные степени и поставив на уши ленинградский политех очередным невероятным открытием, он ударился из точных наук в бега. На вольные хлеба. Обитает с тех пор в отцовском доме, чудит напропалую.
Жизнь у дяди Жоры весёлая. Недавно, например, к нему нагрянула полиция. Перевернула всё вверх дном, искала оружие. Оружие нашлось быстро, дядя Жора ходит с ним на бердских мамонтов.
Полиция частый гость в его доме. Однажды дядя Жора на спор собрал из какой-то тракторной рухляди автомат Калашникова. Потом собрал УЗИ. Когда дело дошло до ракеты "земля-земля", всполошилось районное руководство. Оно нагрянуло к нему в полном составе и строго-настрого запретило эксперименты с оружием. Пригрозило тюрьмой.
Дядя Жора не иначе в отместку полез на следующее утро штурмовать орлиное гнездо, но на подступах сорвался со скалы и пролетел в свободном полёте сто метров. Так как столкновения с землёй избежать не удалось, он сломал себе обе ноги.
-Пусть теперь пестуются со мной в тюрьме,- объявил со злорадством примчавшимся на место неудачного приземления родственникам.
Родственники, то есть мой папа и его брат Лёва, чертыхаясь, тащили своего горе-дядю несколько километров до машины, чтобы доставить в больницу.
В больнице дядю Жору запеленали в гипс. На следующее утро спящая на посту медсестра проснулась от страшного грохота – свежеиспечённый пациент, волоча за собой пудовые гири, ковылял на гипсовых ногах к выходу. С большим трудом был пойман и водворен обратно на койку. После обхода врачей ситуация повторилась. Дядю Жору вернули на место и пригрозили примотать смирительными бинтами к койке. Он выдохнул многозначительное "хм" и закрыл глаза. Медперсонал вздохнул с облегчением. А зря. Потому что закат дядя Жора встретил на задней ножке отъезжающей по срочному вызову скорой. Вечером к шебутному пациенту приставили колченогого деда Левана – почётного сторожа Бердской больницы. Обижать аксакала охранного ремесла дядя Жора не стал, стоически дотерпел до утра. Рассвет застало его у ворот – гремя гирями, пациент переползал через чугунную ограду.
Вечером того же дня больничное руководство сдалось и выписало его домой. На вопрос зачем не отцеплял гири дядя Жора снисходительно пояснил, что хотел забрать их с собой. В милитаристских целях. В подробности вдаваться отказался и гордо отчалил восвояси.
Теперь Дядя Жора долечивается исключительно в своих апартаментах и своими методами – чтением научной литературы, или вонючими папиросами "Прима" и литрами кофе под Нейшнл Джеографик. Телевизор у него маленький, практически карманный, собран из валика для отжимания белья и четвертиночки радиоприёмника "Электроника".
Наш любимый дядя-Жора-дорогой в интерьере. С Сонечкой. Мама говорит, что если я когда-нибудь возьмусь написать о моих родственниках, клану Буэндиа придётся потесниться. А я отшучиваюсь. Ну куда мне до Маркеса. Вот если вдруг сын... Когда-нибудь... Я ему всё в подробностях расскажу. А он напишет. Обязательно.
Дом нани Тамар и прадеда Амаяка.
Старые карасы и сад прабабушки. Щеколду забрала с собой. На память.
А это каменная печь Таты. Моё детство превратилось в руины.
Моё сердце навсегда осталось в этих руинах.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →